Веки прикрыты от ослепительного света, что до сих пор стоял перед глазами, что приглушённое освещение коридора, по которому её везли, так же обжигал чувствительные зелёные глаза девушки.
Сейчас, всё было, как в тумане, а точнее в дыму, от которого она по-прежнему пыталась откашляться, это чувство душило её, но голоса, этих попыток, она не слышала. Будто тело уже замерло в своём последнем положении и попытке сознания к борьбе, не воспринимало. Но она старалась бороться с той болью, что пронизывала всё тело, с тем удушающим чувством, что сковывало горло, но веки было всё сложнее удерживать открытыми и свет, приносящий столько боли глазам, но в то же время, несущий надежду, мерк. Становилось всё темнее и темнее.
Вокруг была суета. Несколько людей в белых халатах быстро перемещались, расплывались и смешивались их образы. Теперь, остались их голоса.
То-то кричал? Девушка – медсестра? Я?
Кажется, мужской, немного грубый голос просил пробовать ещё, кто-то отчаянно прошептал – Нет. Так не должно быть.
Она открывает глаза, медленно, боясь той боли, что есть в памяти, связанная со светом. Но, когда веки поднимаются, нет не какого ощущения дискомфорта. Глазам приятен этот новый свет, а по телу разливается тепло, но с чувством тревоги, непонимания.
Осторожность.
И некое, известное только ей, то необъяснимое чувство перед ведениями.
Но Эли точно знает, не понимая от куда, просто, знает, что это не сон и не ведение.
Всё, что произошло – туманно, не правдоподобно, было е с ней.
Она телом и сознанием здесь, где светло и уютно. В окружении любимых цветов, на поляне, что кажется бескрайней и которая полностью осыпала ромашками.
Но вдруг, Элионора понимает, что не одна. Её подсознание берёт верх над остальными ощущениями и она видит неподалёку мужчину. Его мимика не выражает не чего и солнце не играет бликами на его лице и ветер не колыхает волосы. Он абсолютно статичен.
Девушка делает шаг в перёд,
- Почему я здесь? Мужчина, что подобен статуи, остаётся бездвижным. Будто это не к нему она обращается. Но тогда, к кому? Ведь они тут одни, значит, он должен знать, что слова адресованы ему…. Только, если…
- Почему я вижу тебя?

А ты не поверишь, но ангелы плачут ночами,
Припомнив какую-то (детскую? Взрослую?) смерть.
И столько в слезах этих боли, горючей печали,
О том, что помочь не смогли, не успев прилететь….

Было странное чувство, что если она смирится с этим, то останется здесь. Будто, её обычная часть, та что была не чем не отличима от простого человека, хотела остаться тут и наслаждаться покоем, но на душе играла тревога, что это не всё. Что она тут, временно? Но разве так может быть? Даже, если её сердце можно снова заставить биться, то разве, она была бы уже здесь видя этого Ангела или кого-то чином выше.. Она не знала его имени, но точно знала, что он житель небес, один из первых, кого создал Бог, до того, как решил поиграть жизнями людей.
- Да, интересная. Но это же мой Рай... Я должна видеть то, что я хочу... разве не так? Она выдерживает паузу, осмысливая свои слова
- Но вижу две стороны... Свою... то поле, что покрыто цветами, что я так люблю и ты, по ту сторону, в тишине и покое.
- .Ммммм... сыграла в ящик.
- А ты не так уж вежлив.. Об ангелах пишут иное, хотя... от куда людям знать, какие Вы! Она хмурится, вспоминая что-то из недавно прочитанного..
«В страданьях ли, в борьбе ли, - горе слабым,
О падший Херувим! Но знай, к Добру
Стремиться мы не станем с этих пор.
Мы будем счастливы, творя лишь Зло,
Его державной воле вопреки.»
Джон Мильтон. Потерянный рай.
Да, верно.. и плохое пишут. Кажется, речь там шла, о битве между небом и князем тьмы. Задумалась…
... БЫть осторожнее. А теперь... покойся с миром.
- Прости, но я ещё слышу их голоса... Это так странно. Она всё ещё не чего не может понять, недавно, принявшая дар, как подарок с выше. Признав его не проклятием, а даром, сейчас стояла где-то в другом мире, на поле из цветом, ощущая босыми ногами прохладу росы.
- Врачи, они борются... Слышу, по-прежнему этот грубоватый мужской голос. 
- Я будто разрываюсь между двумя мирами... или что-то… Она смотрит на собеседника..
- Зачем мне был дан дар, что б так быстро, я ушла?